Угловая Арсенальная башня известна под другим именем — Собакина. Ее Пьетро Антонио Солари построил в 1492 году для защиты переправы через реку Неглинную. Более того: в башне был специальный колодец, которым во время осады мог пользоваться гарнизон крепости.
Никольская башня не случайно носит имя святого. Над ее воротами находится икона Николая Чудотворца — заступника и утешителя всех скорбящих. Здесь разрешались тяжбы между покупателями и продавцами: истцы и ответчики клялись в своей правоте, целовали крест и призывали в свидетели образ Николая Угодника.
Сенатскую башню строили для защиты Кремля со стороны Красной площади. Возможно, поэтому в ней устроили глубокий колодец. О его предназначении слагали легенды, а ученые предположили, что это были 2-3 уровневые подземелья, но деревянные перекрытия прогнили и образовали колодец.
Эта башня знакома практически всем: ее куранты — первое, что видят россияне в Новом году. Это главный циферблат, по которому сверяет время вся страна. А сама Спасская башня уже давно стала символом России.
Эта самая низкая и молодая башня и не башня вовсе, а каменный терем или шатер, стоящий на стене.
На этой башне находился Спасский набатный колокол. Рядом с ним днем и ночью дежурили дозорные. А в 1771 году восставшие ударили в набат, чтобы собрать москвичей в Кремль. Так начался Чумной бунт. В наказание Екатерина II приказала вырвать колоколу язык. «Немой» колокол провисел так более 30 лет. Сейчас он хранится в Оружейной палате.
Из этой еще белокаменной проездной башни Дмитрий Донской с дружиной отправился на Куликовскую битву. Но гораздо больше известен мрачный период ее истории, когда башня была пыточной.
Эту башню построил в 1487-1488 годах итальянский архитектор Марко Руффо. Она должна была отражать нападение с воды. Но никто и предположить не мог, что использовать башню будут в качестве тюрьмы.
Многие думают, что Петровской башне дали имя в честь Российского государя (несмотря на то, что ее построили в 1480-х годах). На самом деле назвали башню по располагавшейся на втором этаже церкви митрополита Петра.
Второй Безымянной башне, в отличие от ее соседки, повезло больше, и она практически без изменений уцелела с XVIII века.