В Москве сложилась уникальная ситуация: по обеим сторонам от Арбатской площади, на небольшом расстоянии друг от друга (менее 400 метров) стоят два памятника одному и тому же человеку.
Памятники контрастны по стилю и эмоциональному впечатлению: монумент по случаю рождения запечатлевает посмертный образ писателя, а памятник ко дню смерти показывает его в самом расцвете сил.
Идея установки памятника Гоголю в Москве возникла после открытия памятника Пушкину. В августе 1880 года по инициативе Общества любителей российской словесности начался сбор средств. Необходимую сумму в 70 000 рублей набрали только к 1896 году. Тогда же открыли конкурс, по условиям которого памятник должен был представлять бронзовое изваяние Николая Васильевича Гоголя в сидячем положении, в костюме времени жизни писателя.
Памятник открыли 26 апреля 1909 года. Публики было так много, что в близлежащих домах комнаты с видом на бульвар сдавали за баснословные по тем временам суммы. В 12 часов 39 минут с памятника сдернули пелену, и воцарилась гробовая тишина — зрители были поражены. Они не были готовы к такому Гоголю — опустошенному до отчаянья. На памятник сразу же обрушилась волна критики.
Особенно недолюбливал «скорбного» Гоголя И.В. Сталин, поэтому монумент решили заменить. До Великой Отечественной войны сделать это не удалось, и к конкурсам на новый памятник вернулись лишь в конце 1940-х годов.
Юмор Гоголя нам мил,
Слезы Гоголя — помеха.
Сидя, грусть он наводил,
Пусть теперь стоит — для смеха!
Увеличенная копия этого бюста стоит на могиле писателя. Она же стала отправной точкой для памятника.
В 1951 году памятник Андреева убрали с бульвара, освободив место для нового монумента. А 2 марта 1952 года открыли новый памятник. Теперь образ писателя интерпретировали по-новому: полным сил, стоящим во весь рост на высоком постаменте, улыбающимся и излучающим оптимизм. Пьедестал украсило развернутое посвящение: Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза 2 марта 1952 года
. Из-за этого появился афоризм Только советская власть смогла поставить Гоголя на ноги
.
В официальной прессе публиковали только положительные отзывы, но в среде московской интеллигенции памятник называли шаблонным и невыразительным.
Незримая всевластная рука истории переставляла памятники, как шахматные фигуры, а иные из них вовсе сбрасывала с доски. Она переставила памятник Гоголю работы гениального Андреева, тот самый памятник, где Николай Васильевич сидит, скорбно уткнувши свой длинный птичий нос в воротник бронзовой шинели — почти весь потонув в этой шинели, — с Арбатской площади во двор особняка, где по преданию сумасшедший писатель сжег в камине вторую часть «Мертвых душ», а на его место водрузила другого Гоголя — во весь рост, в коротенькой пелеринке, на скучном официальном пьедестале, не то водевильный артист, не то столоначальник, лишенный всякой индивидуальности и поэзии.
Сам Томский невысоко оценивал свою работу. Не удивительно, что вскоре появились предложения вернуть Андреевский памятник на Гоголевский бульвар.
...из-за надписи на пьедестале писатель и москвовед Петр Паламарчук иронизировал, что памятником Советскому правительству от Николая Васильевича Гоголя стал бы нос.